КУРСКАЯ ЗАРЯ. повесть
Часть 4. Квадрат 43.
Глава 15. Кони в облаках
Предыдущая глава: http://proza.ru/2024/09/17/1330
…Через пол минуты четверо бойцов уже были рядом с ним:
- Значит так, орлы, уходим туда же откуда пришли, только в трубу, под дорогу, в пойму, там направо по лесу.
Баро куснул губу. Бойцы - дыхание после легкого бега и опасности, глазами в командира…
- Пулемётный расчёт расположен так, что незамеченными трудновато пройти. Все обратили внимания… справа от трубы.
Рукой в сторону трубы, все стали вглядываться в дорогу:
- Справа от трубы пулеметчика видно, за дорогой расположился, дорожная насырь вроде бруствера явилась. Место хорошо выбрано… толково, в кустах сходу не увидишь. Вывод! Солдаты опытные. Если распечатывают, основная задача на текущий момент будет… уйти от преследования. Изначальные Задачи группы не отменяются. Коли распечатывают, в прикрытии остаются, как на занятиях, Кузя и Трава… Первым в трубу Дед. Следующим, если тишина, когда Дед уйдет в трубу, Кузя, за ним Трава. Если провал, обратно не возвращаемся!.. принимаем бой. Воюем по обстановке. Вопросы?!. дальше только приказы.
Командир опять посмотрел в бинокль на пулемётный расчёт, парни по-прежнему разглядывали его же. Пулемёт он увидел и гауптмана за ним: «Опыт маскировки налицо…» Еще несколько секунд пытался найти второго номера и автоматчика – не нашёл. Опустил бинокль, задумался оглядывая напряжённые лица бойцов. На три-четыре секунды опустил взгляд на свои ботинки:
- Ну… - пауза, продолжая напряженно раздумывать об автоматчике, - второй номер скорее всего на месте, рядом с пулемётчиком, за кустом… а вот где автоматчик? – Опять бинокль к глазам. – Всем искать автоматчика!
Он напряжённо прошёл окулярами по всей кромке дороги, метров на тридцать от трубы в обе стороны. Пока командир выполнял своё наблюдение, сержант негромко:
- Чо, думаешь он в трубе?
Старший лейтенант Джанго молчал, от напряжения гримасничая губами: «Не видно автоматчика… не видно автоматчика, даже второго номера рассмотрел… автоматчика не видно.», - Вздохнул, опустив бинокль. Мысль его по-прежнему сверлила из груди.
- Командир, он из трубы появился, палкой перед ней дно проверяет, могу тебя обрадовать, перед ней больше метра по его мерке.
Баро, от неожиданности быстро, глядит на усы, окуляры к глазам. Удовлетворённо:
- Вот он!.. Спасибо Усы. Значит живём.
- Живём пока, только чего мы с ним делать будем, если он так и будет в трубе сидеть? Смотри! Вторую палку воткнул.
Через пару секунд. – Третью!
Все продолжали наблюдать за странными действиями немецкого автоматчика.
- Вешки ставит, на случай если кто-то в трубу захочет пройти. Во… верёвку вяжет… не дурак, попадал уже наверно в историю.
- Хорошо, что мы теперь об этом знаем. Дед, он твой первый номер! Слева от трубы появился. Верёвку за плечо левой руки вяжет. Кузя, берёшь пулемётчика, Трава… второго номера.
Пару секунд пытался понять – не забыл ли чего?
- Дед… по трубе пойдешь, растяжки смотри, этот немец не лыком шит… Судя по маскировке, бойцы в расчёте опытные, по крайней мере в бою были. – Пауза. Взгляд на усатого. - Дед, дозор ты держишь. Снять требуется без звука, трое на трое. Голову поднимаешь в стороне на трубе, смотришь на меня, кулак сжат… всё в порядке, трёшка наверху, ладонь… ждать. Левая рука… номера не на месте, но времени больше нет!.. Атака.
- Есть. – Тихо, но внятно. – Не волнуйся, командир, прежде чем в трубу войти, все вязанки сниму…
- Я, замыкающий. Восток, поднимаешься с левой стороны трубы, к Деду. В случае чего, Дед уходит, - усмехнулся, - за усы его не держи, ты будешь отсекать… до совы. – все ухмыльнулись, напряжение спало, - Общий сбор… точка три. Все еще раз посмотрели на карту.
Планшет с картой был уже раскинут, остриё командирского карандаша показывало место сбора, место было отработано ранее, еще на тренировках.
- Вперёд! Марш, марш!
Трое бойцов, пригибаясь в прибрежных кустах, преодолели, по берегу метров тридцать. Затем, не делая резких движений… словно нежно, будто не рассекая воды, оказались по колено в ручье. До трубы оставался омуток метров менее десяти и еще с полтора таких же расстояния, но бойцы уже оказывались ниже линии обзора пулемётного расчёта. Если бы те, полторы минуты назад, не перешли на более выгодную позицию за дорогу!.. у разведчиков не было бы этой моржи в расстоянии, они бы всё время находились в поле зрения пулемётчиков. Преодолеть омуток можно было только вплавь, там толи не было кустов, толи кусты были вырублены специально, оголив обзорность фланговых постов.
Сжатый кулак командира уже был поднят, когда бойцы, один за другим погрузились в воду. Волны от гребков под водой всё равно были видны. Надежда на то, что вряд ли их можно было разобрать издалека, с соседних пулемётных постов.
Часы показывали, что с крика совы дозорного прошло уже… шесть минут. На всё остальное оставалось… не более пяти! А времени уже натикало – 3.35 по полудни.
Когда Баро поднял глаза на трубу, Дед уже вставлял ЧКу в русскую зелёную лимонку и смотрел на его сжатый кулак. У него всегда ЧК была зацеплена за язык погона… так, на всякий случай. Однажды он рассказывал историю, как полтора часа, в бою, носил гранату с вырванной в торопях чекой, потерянной в траве, до момента, когда её можно было бросить!
Дед намотал, с петлёй, веревку на обезвреженную вешку, чтобы если бы немец дернул, ощутил бы сопротивление, на осознание уйдут секунды и аккуратно залез в трубу, глазами остро прощупывая натянутую верёвку - возможную растяжку… Он уже полтора года рисковал своей жизнью, и ощутил всевозможные боли… осколком два пальца на левой отрезало год назад, и всё равно что-то свербело на кончике позвоночника, глаза лучше видеть начинали от страха, таящегося где-то в груди. Но не тряслись руки, мысли были холодные и короткие.
………………………………………………
- …Не волнуйся, командир, у меня две лимонки на снаряде. - улыбнулся Трифонов, исподлобья тёмными глазами, в которых ярко было нарисовано нежелание уходить, смотрел на командира.
Мишка был простым парнем. Он очень привязывался к людям, с которыми делил горести и радости. Николай Васильев об этом уже давно знал, он знал про их добрые отношения с Никитиным, наблюдал лично… как тяжело Мишка переживал его уход. Его большие губы дрогнули, когда он отвел от командира глаза, после последней фразы.
Николай легонько ударил сержанта по плечу… улыбнувшись. Тот вскочил, на плечо рюкзак: со снарядом, инструкциями по «Тигру» и фотопленками. Автомат под правой рукой на ремне, ступая почти без звука, побежал вниз по заросшей балочке.
- Давай, Миша, - почти шёпотом себе под нос капитан, провожая Трифонова не долгим взглядом.
«… то, что у тебя за спиной прежде всего!», - продолжил мысленно, подталкивая, движением глаз, солдата в спину.
Потом громче:
- Так, Гром, нам надо занять позицию, с которой мы… сможет наблюдать немцев… наблюдать дорогу.
Громов, по-прежнему впивался глазами в командира. Молча.
Командир крутил головой на вытянутой шее, шаря зрачками по каким-то реперным точкам только его разума, повторяя медленно, спокойным, словно засыпая, голосом:
- Наблюдать… Наблюдать.
Лицо заострилось, взгляд остановился… короткий бросок глазами на младшего лейтенант, словно: «Мальчика бы не забыть…» - наконец:
- В десяти шагах, за мной, не теряя из виду… марш! – последнее слово с нарастанием голоса. В сторону левой рукой ветка кустарника, средним темпом побежал в направлении, еле заметной, высотки. Громов поддернул рюкзак, оценил десять шагов, рванул за командиром.
Через пару минут, они оказались на взгорке, еле заметном взгорке, у кромки редкого леса, под кустом молодой листвы с человеческий рост. Как ни странно, с этой точки наблюдать можно было в обе стороны, как на дорогу Змеёвка - Курахово, так и на восток в сторону Неруча, до поймы реки, от сюда, более двух километров. А в воздухе еще не заглохли протиные сирены, а дорога, почему-то опустела. Видна дорога на километр, ни одной машины.
«…Сирена уже с полчаса…», - взглянул на часы, которые показывали 15.17: «…сорок пять минут, быстро время летит! Машин нет, значит движение остановлено, значит все дороги перекрыты. Сиротин с Максом… как там у них?..»
Тревожный вздох.
- МалОй, наблюдаешь Неруч, я запад.
Не прошло и десяти секунд:
- Командир, с севера вдоль поймы немецкие грузовики… - незаметная пауза, - вижу две машины, до них менее километра.
Когда звучали последние слова, Васильев уже впивался окулярами бинокля в прибрежную дорогу Неруча. В это время воцарилась тишина. Без сирен… и птиц, именно такую называют… «мёртвой».
- Третья появилась, - словно риторически, произнёс Васильев, - с третьей машины что-то выгружают. – Молчание. Губу прикусил. – Пулемётный расчёт.
В это время воздух, словно из тревожного ожидания, проявился далёким жужжанием. Но было понятно, что это не от речки… Командир резко перевёл окуляры бинокля на запад. А там…
Со стороны Змеёвки, по дороге в сторону Куракинского разъезда двигалась колонна грузовиков, возглавляемая бронетранспортёром, перед которым шли два мотоцикла. Далее шли три бортовых, тентованных грузовика, два легковых автомобиля, за ними еще грузовики.
«Это облава», - сработало в мозгу Николая.
- Продолжаем наблюдение до принятия решения! – словно раздумывая произнёс командир. – Быть готовым к смене позиции! Время принятия решения… - чуть задумался, - пять минут. Наблюдение продолжать… - короткая пауза, - по всему заданному рубежу! Смотреть в оба!.. – Громов лихорадочно умножал количество машин на тридцать, - Не спать!
Последнее резко встрепенуло младшего лейтенанта. Не глядя на Громова, Васильев понимал, какая паника могла сейчас взрываться в Душе молодого, еще не обстрелянного, парня, но уже прошедшего с ними от Орла до Змеёвки. Держать себя в узде он явно уже научился.
Последняя машина от Змеёвки остановилась, из неё тоже высаживалась группа солдат, человек пять, после чего машина тронулась далее. Солдаты похоже начали организовывать пост… дорожный пост, среди них - унтер-офицер.
Затем машина проехала еще метров пятьдесят, и пехота разгружалась с борта в полном составе, быстрое построение, команда унтера, солдаты начали рассредоточиваться по кромке дороги с интервалом метров в десять. Остальные машины продолжали движение. Следующая машина за замыкающей, та уже была пуста, тормозила на бровке дороги. К этому моменту было понятно, что у Неруча организуются пулеметные посты. Цепи погонят облаву в загоны.
«Семь машин в цепи. Рота. Приблизительно полтора километра по фронту. Наш лесок кучерявый практически по середине. Спрятаться здесь негде…», - очередной пулемётный расчёт уже ставили в низине их болочки: «…Шума нет, значит Трифонов ушёл. Спрятаться негде… негде! И деревьев, которые кроной спрячут, нет, слишком прозрачные, нежные.»
Он шарил по сторонам глазами и не находил возможности укрыться… спрятаться. Вздохнул.
«Хорошо, что место привала убрано, может стоянку не заметят, если опытного следопыта нет. Но укрытия нет! Видел недалеко, метрах в пятидесяти, склонённую до земли крону берёзы, где у сержанта секрет был, в неё точно сунутся, а вот рядом, если аккуратно закопаться в нетронутый валежник и прошлогоднюю листву… под гнилушку бурелома, может и пройдет. По крайней мере надо Громова закопать под валежину, а там как получится, в случае чего от него уведу Главное, что Трифонов ушёл!»:
- Слушай приказ! За мной марш! Дистанция не более десяти шагов. Марш! Марш!
Побежал в балку, в сторону разгрузки немецких цепей, к месту поста Трифонова, где стояла склонившаяся кроной берёза.
…………………………………………..
…Дед намотал, с петлёй, веревку на обезвреженную вешку, чтобы, если бы немец дернул, ощутил бы сопротивление… на осознание, уйдут секунды, а секунды могут решать многое.
Дед, медленно вылезая из воды, давая ей стекать с камуфляжа без журчания, аккуратно и медленно залез в трубу, глазами остро прощупывая натянутую верёвку - возможную растяжку, знаками показав Кузе и Траве, чтобы те, ни в коем случае, эту верёвку не трогали… Он уже полтора года рисковал своей жизнью, и успел ощутить всевозможные боли в очень разных обстоятельствах (осколком два пальца на левой отрезало год назад) и всё равно что-то свербело на кончике позвоночника, глаза лучше видеть начинали от запаха опытности, леденящим ознобом таящегося где-то в груди. Но не тряслись руки, мысли были холодные и короткие. Решения быстрые острые.
Через три метра в трубе стало темно, после яркого света на улице. Впереди паутина на пол трубы, нити поблёскивают в лучах с улицы… вдалеке яркая луна противоположного выхода.
«А вот и растяжка!..», - молнией мысль, когда он хотел преодолеть паутину её не задев. Сержант Стариков замер. Он увидел её в последний момент, когда нырнул под паутину, если бы не хотел паутину сохранить – заметить бы растяжку не смог. Она была выполнена наискосок, сантиметрах в десяти, может меньше, параллельно нижней нитки паутины. Её можно было принять за ещё одну нитку паучий ловушки. Дед вздохнул, и начал искать глазами места крепления бечёвки, и смертельный камень. Через минуту ещё одна советская лимонка была у него в кармане. «Словно только нашим оружием и воюют, гады», - движением руки собрал паутину, а в трубу уже залезал второй. Открытой ладонью сержант его остановил, сам продолжив движение, до «луны» надо было проползти метров восемь.
Сержант решил вылезать из трубы с правой стороны: слева оказывался его объект – автоматчик, наискосок по взгляду, справа пулемётная точка. Медленно, пока не увидел автоматчика, высовывал из трубы свою голову, перевязанную зелёной банданой. Автоматчик на месте и вот-вот проявится Кузя. Повернул голову направо, вверх, пулемётчики тоже на месте, о чём-то почти не слышно разговаривали. Дед медленно опустил ноги в лужу под трубой, лишь бы не было всплеска, постоянно отслеживая положение тросика к автоматчику. Сделал пару шагов из лужи, под куст, автомат нежно за спину, в руке клинок, и уже два движения вверх. Кузя уже тоже на откосе в сторону пулемётной точки. Трава – правая нога в воде, левой замешкался, вынимая из трубы, тяжёл сапог… с водой килограмма два, зацепился галифе за торчащую из бетона арматуру…
………………………………………………….
…Ткань штанины резко обрывается с арматуры, носок сапога задевает бечёвку, идущую к плечу автоматчика!.. Дед замечает движение бечёвки. До автоматчика метра три. Делает движение вверх… в сторону Тот резко глазами на своё плечо, доля секунды – шарит зрачками по откосу в направлении жерла трубы, расстёгивая кобуру пистолета… встречая взглядом падающего на него, сбоку, красноармейца…
- Russisch!.. A-aa-ahh. (Русские!..)
Автомат на бруствере, уже отстегнул клапан, ремешок - из кобуры, удобная рукоятка парабеллума в ладони! Предохранитель вниз, но… для выстрела надо поднять, с двух щёк, затвор пистолета, поднять затвор второй рукой… Русский, в полёте придавливает всем телом обе руки врага, левая взводит затвор парабеллума. Руки немца падают в сторону, но движение, на затворе пистолета, удается!.. Выстрел!.. в этот момент кинжал плавно, словно не встречая препятствия, вошел в грудь фашиста, разрезав напополам его грязное сердце.
……………………………………………………….
…Ткань штанины резко обрывается с арматуры, носок сапога задевает бечёвку, идущую к плечу автоматчика!.. Дед замечает движение бечёвки. Трава двумя движениями на откос, держа во внимании второго номера. Отвлекаться на Деда нельзя! Фашист выше его, с человеческий рост,о по откосу. Рывок за ремень немца, и кинжал Травкина вонзается в подбородок врага по самую рукоятку, боец поворачивает кинжал, на сколько получается, и вынимает вон. В это время крик «Russisch!.. A-aa-ahh» совсем близко. Фриц замер, через три секунды его тело дважды сильно вздрогнуло, убитый не понял, что с ним произошло. Из-под подбородка сильно текла густая кровь, почему-то образовывая пузыри, лицо ещё не успело побледнеть и до конца закрыть остекленевшие глаза.
От пулемёта на него азартными, пылающими зрачками смотрел Кузя.
Еще секунды через три за спиной прогремел выстрел… выстрел парабеллума…
………………………………………………
…К моменту выстрела Джанго был уже возле омутка, собираясь плыть. Выстрел прогремел, когда он сделал первый шаг в воду. Глаза вверх! Взгляд на окружные посты… не пригибаясь вброд, максимально длинными шагами, бредёт к трубе. Он уже залезал в трубу, когда со взгорка, из цепей послышались винтовочные выстрелы и автоматные очереди, вокруг защелкали, подсвистывая, пули, достигая воды, грунта, камней дороги. Оставалось поднять лишь левую ногу - и в трубе… пять-семь секунд и вывалится на той стороне целёхоньким!..
...Пуля ударяет его сзади в коленный сустав, пронзая всё тело леденящей болью, почти сразу следующая – в плечо, ломаю ключицу. От болевого шока первой пули мог потерять сознание, но второе ранение словно возвратило его к яви. Превозмогая боль, которой он еще в своей жизни не знал, скрежеща зубами, словно в бреду полз по трубе… ему казалось, что работал обоими руками, но левая волочилась плетью, а каждая неровность под коленкой отражалась во всём теле новой молнией боли! Но секунд через пятнадцать он вывалился из трубы на руки Кузина и Травкина.
Он не чувствовал боль в руке, но пульсирующая пытка в ноге… была бесконечна остра! Тяжело дыша, превозмогая человеческие пределы, прохрипел:
- …К пулемёту меня… к пулемёту!..
………………………………………………….
«…По крайней мере надо Громова закопать под валежину, а там как получится, в случае чего от него уведу. Главное, что Трифонов ушёл!»:
- Слушай приказ! За мной марш! Дистанция не более десяти шагов. Марш! Марш!
Побежал в балку, в сторону разгрузки немецких цепей, к месту поста Трифонова, где стояла склонившаяся кроной берёза. Но в это время вдалеке на севере послышался выстрел, по всему - пистолетный.
Васильев оглядывается вокруг замерев. Громов тормозит, стараясь не сбить командира. через несколько длинных секунд ружейная и автоматная стрельба:
- Отставить! – по-прежнему озираясь по сторонам. - Занять прежнюю позицию!
Пригнувшись ринулся опять к месту наблюдения. Младший лейтенант последовал за ним.
Они уже с пол минуты наблюдали действия немцев на обоих дорогах, где солдаты опять грузились на бортовые тентованные машины, отбывая в том направлении, откуда приехали. А там откуда доносились выстрелы ранее, вновь шла стрельба, там вновь завязался ожесточённый стрелковый бой, с применением гранат и пулемётов. Постепенно бой стих.
Машины облавы быстрым ходом двигались в направлении этого боя.
Шли минуты. Колонна у Неруча уже исчезла за поворотом, дорога в Змеёвку была видна дальше, по этой дороге они скрылись в пролесках, на несколько минут позже.
- Это одна из наших групп на себя удар приняла. – негромко проговорил Васильев. Долго молчал… – Спасибо, ребята.
Громов сглотнул слюну, щурясь, всматриваясь вдаль, где несколько минут назад скрылась немецкая колонна.
Капитан глянул на часы – 16.08.
Посмотрел в сторону Куракино: «Сиротина с Альпертом нет!..»
Глубоко вздохнул: «Будем ждать… Скорее всего к шести подтянется Трифонов. Подтянется, когда всё успокоится.»
……………………………………………..
…Он не чувствовал боль в руке, но пульсирующая боль в ноге… казалось бесконечна! Тяжело дыша, превозмогая не человеческие пределы:
- …К пулемёту меня… к пулемёту!..
Боль спирала дыхание, главное – не потерять сознание. Бойцы, не говоря ничего, подставляя под его плечи свои спины, потащили Цыгана к пулемёту. Пулемёт MG 34, в этот раз с круглым магазином на 50 патронов и полевой укороченной треногой, рядом со вторым номером лежал контейнер с шестью магазинами, один диск в готовности для стрельбы на адской машине. Левую руку, через боль, переложили к пулемёту… кисть работала.
Кузин хотел подтащить запасные магазины поближе, старлей остановил:
- Не надо Кузя. Перезарядить не смогу!
До подходящих, со всех сторон немцев оставалось метров сто. Командир продолжил:
- Всем эвакуация в точку 3, командиром Дед!
Юндунов, подскочивший секунды назад:
- Дед остаётся, будет немцев отсекать, не может идти, кость бедра пулей перебита. Сказал, забирать командира и уходить. Командир взялся за постромок планшета, движения неловкие, видно, что через боль:
- Значит! Приказ таков! Выходите в третью точку, далее выводите группу Васильева на нашу сторону, второй фазы операции не будет. Командиром Юндунов! – У него сохли губы. – сними портупей и планшет, самому не снять. Три гранаты из подсумка рядом с пулемётом. Взведи затвор, чтобы только нажать! – парни сделали всё, как говорил командир. - Спасайте группу Васильева! Вперёд марш!
- Есть…
Бойцы растворились в лесистой пойме Неруча. Перед глазами Баро остались… немецкие цепи облавы. Палец уже на курке, глаз уверенно держит цель в прицеле. Вздох спокойный глубокий… выдох… боль словно отступила перед готовностью Цыгана к последнему бою!..
……………………………………………..
Когда Восток вылез из трубы, понял, что всё, что нужно – сделано, враг обезврежен. Но выстрел был, а в этот момент началась пальба. В три движения оказался рядом с Дедом. А тот, с трудом, снимал с убитого немца прострелянную в бедре, ногу, которая посередине бедра имела неприятный неестественный угол излома. Всего один выстрел, но кость, девятым калибром, была раздроблена посередине бедра, и раненного Деда практически надо нести.
Дед немецким ремешком от автомата перетягивал раненную ногу в паху, Юндунов смотрел на манипуляции старшины. Стариков глянул на Юндунова, словно между прочим:
- Восток, я остаюсь. Всё равно идти не могу, забирайте командира и уходите, я фрицев отсеку. – Он затягивал ремешок, а Юндунов уже несколько секунд смотрел то на его руки, то на усы… - Ну! Пшёл от сюда! – заорал Дед, Юндунов словно упал с откоса к ручью, - командира не забудьте… - вдогонку!
……………………………………………….
Первую очередь дал Дед из немецкого автомата по немецкому грузовику, подъезжающему к трубе. Водитель убит, передние колёса пробиты. Скорость невысокая, грузовик вильнул, завалился на правый бок. Метрах в тридцати – сорока за ним бежали… солдаты не в немецкой форме, в разночинной, скорее всего полицаи. До перевёрнутого грузовика было не далеко, метров двенадцать… тринадцать, Дед бросил лимонку, надеясь поджечь бортовую. Он попал гранатой в место крепления бензобака, но взрыв не вызвал детонации и воспламенений. Поднялся, через боль, тремя точками, стоя на одной ноге - бросил с удобного положения вторую. Удалось… Попал! Взрыв, яркий густой огонь занялся большим факелом, но вражьи стволы уже вели огонь по скрытой позиции, одна пуля попадает Старшине Старикову в правую грудину, когда он привстал для броска гранаты. Дед падает.
Он словно почувствовал удар по рёбрам, не было больно, но внутри поперхнулся, подкашлянув, почувствовал резкий вкус крови во рту.
В том месте, где они принимали решение на атаку, проходила немецкая цепь. Прицелился – очередь, два вражеских солдата упали. Еще раз прицелился – мимо. В это время заговорил немецкий пулемёт с другой стороны трубы… Старшина понял, что это Цыган. Из-за горящей машины выскочили полицаи, тут же споткнулись на пулях Старикова. Но те тоже стреляли, трудно было промазать с… менее десяти метров! Старшина погиб – приняв несколько пуль в тело и голову.
…………………………………………………
…Палец на курке, глаз уверенно держит цель в прицеле. Вздох спокойный глубокий… выдох… боль словно отступила перед готовностью Цыгана к последнему бою! «Далеко… Далеко. Рано…»
Джанго вспомнил сегодняшний сон. Вспомнил ночное у реки, словно явь из жизни, ему как будто стало легче, он даже улыбнулся, не смотря на пульсирующую боль в раздробленной коленке и палец на курке фашистского пулемёта. Он опять, как в Берестяном на колокольне, лежал за мощным, но не станковым, а полевым немецким пулемётом, казённая часть которого была очень похожа. Баро чётко видел идущие на него цепи, фрицы подходили к месту, с которого он несколько минут назад наблюдал события у трубы… И всё же: «Рано… Далеко.» В этот момент услышал очереди справа!.. очереди старшины, перевёрнутая машина… взрыв гранаты, опять очереди по цепям, взрыв бензина… огонь в небо, черный дым…
«Далеко, Данилыч!..», - пролетело в пульсирующей боли, но cтарлей нажал на гашетку MG 34, надо было отвлечь десятки вражеских стволов от старшины, ведь его, очевидно, атаковали по дороге. Первая очередь лишь поставила фонтаны под ногами цепи, чуть поправка на мушке, несколько немецких солдат рухнули на землю…
…Отдельные пехотинцы первой цепи уже попадали в мёртвую зону насыпи дороги позиции разведчика, а пулемёт выплюнул последний патрон, и последняя обойма ленты вывалилась из казенника. Едкий пороховой дым поднимался от ствола и затвора. Запах немецкой адской машинки был слишком резок, аромат нашего пулемёта, по крайней мере казался, нежнее. Баро понимал, что не сможет сменить магазин, левая рука совсем не хотела двигаться, да и правая словно не из плеча росла, а враги уже не кланялись, перли в полный рост всего метрах в двадцати… и меньше! Они поняли немощность бойца. Баро потянулся за гранатами, зубами за кольцо, ЧК сорвана, над головой свист очереди с противоположной стороны дороги. Швырнул гранату метров на семь, далее та с обочины, по откосу, в траву… взрыв! Животный крик, стон…
ЧК сорвана со второй гранаты, флажок еще в кулаке… но почему-то… так не хочется бросать… словно кто-то говорит: «Третью приготовить не успеешь…»
В этот момент пуля попадает в голову Цыгана… он открывает глаза, лёжа на спине… видит облако… так похожее на коня, мчавшегося… из света в темноту… Пальцы слабнут, флажок лимонки отлетает в сторону…
Его часы разлетелись в дребезги, когда циферблат показывал 16.00.
………………………………………………..
- Ну чего там твой заяц, Крайний?
- Да уже доходит, дай ещё минут пять! – ответил Павлу Рябову его сосед по дому Крайнов Семён.
Павел не всегда сходу вспоминал, как зовут этого садиста, он всегда ставил его на расстрелы, тот испытывал от таких заданий некое удовольствие, стрелял метко… потому и зайца сейчас жарил. Рядом, на рогулине, распятая свежая шкурка ушастого.
- Пожрём, да может домой поедем. Как раз цепи сюда до…
Именно в этот момент ударил выстрел браунинга. Слева, по дороге, совсем недалеко.
Все встрепенулись. Короткая пауза скользкой тишины.
- Что, кто-то еще зайца подстрелил? – напряжённо, словно пошутил, Рябов.
Слова командира полицаев прозвучали в пустоте. Все будто замерли, всматриваясь в направлении выстрела.
Не прошло и десяти секунд, тишина была разорвана активной ружейной пальбой. К ним с соседнего пулемётного поста, вправа, бежал немецкий офицер, что-то крича и махая руками.
Рябов, недолго думая:
- Взвод! Построиться у машины, по отделениям!
Павел присмотрелся на запад, увидел идущих на них цепи немецких солдат. Строились с полминуты, немец уже добежал, и очень коряво, напополам по-русски и по-немецки пытался давать команды:
- Ein Nachbarposten wird angegriffen. (Соседний пост атакован.) – По-немецки. Понял, что никто не понял и не поймёт… - Ахрана… Далше!.. дальше! – Сам машет пистолетом по дороге! - Sofort da rein ... komm schon! (Немедленно туда… давай!) А-ааэ!
Уперся кистями рук, в одной пистолет, в коленки…
- Туда!!! Тууда! Давай!.. Давай!
Рябов боднул головой воздух:
- Первое отделение в машину! Второе, третье бегом к соседнему пулемётному посту… марш! Вперёд, бегом!
Машина тронулась, уже на ходу к боевой задаче:
- Если что, сходу вступаем в бой!..
Сам в арьергарде второго и третьего взводов.
Через пол минуты машина подъезжала к соседнему посту, пешие отставали метров на пятьдесят, до поста недалеко… метров двести. Заскрежетала очередь, ещё очередь… Машина завиляла, опрокинулась на бок, ближе к обочине дороги. Из кузова начали вылезать и выползать полицаи, но вдруг взрывается бензобак, обливая вылезших горящим бензином. Двое горящих валялись возле машины, три факела неслись на встречу второму и третьему отделениям. Орали, как будто их было не трое, а человек сто, почти заглушая стрелковый бой, уже развязавшийся в цепях. Двое упали недалеко от машины, третьего пришлось пристрелить, чтобы не кинулся ещё на кого-нибудь.
Когда Павел подходил к мертвому "Деду", Крайнов Семён выстрелил Старикову контрольный в голову.
- Зачем, а вдруг он жив, может тебе бы крест дали! – грубо крикнул Семёну Рябов.
- Нее. У него дырка в голове. – Убирая пистолет в кобуру… - А крест бы… тебе дали. – С усмешкой. - Да подожди, и так дадут. А мне и так железа хватает, пусть лучше марок отслюнывают. Ххэе… – спокойно пошёл ко второму убитому разведчику, посмотреть разорванный гранатой живот. Там тоже убивать было некого.
Рябов сощурил глаза, сдерживая себя, чтобы не выстрелить в спину своему соседу.
Повернулся, чтобы удержаться, не реализовывать свои мысли. Машина горит. на дороге обугленные, еще дымящиеся тела первого отделения. Хотелось посмотреть в какое-то другое место, посмотрел на часы… 16.07.
Во рту стало сухо, только стакан самогона мог утолить эту жажду.
…Не остановилось время!
Продолжение: http://proza.ru/2024/10/12/1162
В начало повести: http://proza.ru/2021/10/28/1175
В начало цикла повестей "Опалённые войной": http://proza.ru/2016/07/17/112
18.09.2024
Олег Русаков
г. Тверь